страшнее грига зверя нет

мы вновь отталкиваемся от предыдущего сообщения. сегодня речь пойдет о норвежцах. каждого их них в свое время наверняка называли крупнейшим национальным композитором после эдварда грига. и о каждом к первому десятилетию текущего столетия практически забыли. прелестного в этом мало, а полезного и вовсе нет.



увы, такова участь талантливых норвежцев, невольно оказавшихся в тени великого затворника. ни у кого из них не нашлось своей песни сольвейг, своей пещеры горного короля, способной вытянуть их на самый верх. однако это не повод предать этих норвежских шахер-махеров забвению.

йохан халворсен - муж племянницы грига. не самая интересная деталь в его судьбе, предоставим слово музыке, которая расскажет об авторе гораздо больше, чем на то способен человечий язык.



одно из юношеских стихотворений александра проханова завершается элегическим экспромтом:

Желтели в полях посевы,
За речкою луг волновался.
С горы ему улыбался
Добрый хозяин Сева.

в прозвучавшем только что "марше бояр" нам улыбается добрый хозяин йохан.


второй норвежец - популярный в россии конца XIX века кристиан синдинг. его сочинения с успехом исполнялись на концертных площадках нашей родины, но в то же время доподлинно известны слова, произнесенные петром чайковским по поводу фортепианного квинтета синдинга: "я многое себе позволял, но такого - никогда!"

а мы себе позволить можем, пусть и в отношении другого произведения - "шелеста весны". никто нас не упрекнет ни в черствости нравов, ни в прославлении либертарианского трансгуманизма.



признаться, мне самому пока не очень по душе шершавый язык, которым я пытаюсь тут что-то проговорить. не вполне устраивает и взятая интонация. как говорил максим горький, "написанное мною об анатоле франсе мне уже неловко читать, ибо я вижу, что одел эти образы в ризы из фольги".

и фольгу сбросим, и язык новый найдем, лишь бы понимание трех главных вещей никуда не пропадало:

1. в музыке только гармония есть.
2. необъяснимость безнадежна
3. сдохнете и без наших сабель от кокаина

спят седые воины на золотых коврах

продолжая ориентальную тему, нельзя не вспомнить об одном из плеяды великих скандинавов XIX века - Карле Нильсене. едва ли кто сделал большее для датской музыки. у суровых норвежцев был эдвард григ, у соседей финнов ян сибелиус, у богатых шведов так и не нашлось отчетливого первого номера - то ли бенни андерссон, то ли джей джей йохансон. а у датчан был карл нильсен, который и первое, и второе, и третье с четвертым.



из его соплеменников можно вспомнить разве что жившего четырьмя веками раньше дитриха букстехуде, ради концертов которого бах преодолевал расстояние в 40 километров. но и тот больше немец.

у нильсена обычно рекомендуют слушать четвертую и пятую симфонии. в желтой книжечке "классическая музыка для чайников" эти произведения указаны в пятом списке, "огнедышащем". это наиболее сложная для восприятия музыка, нильсен там соседствует, к примеру, с джоном корильяно и поздним, близким к состоянию хронического упороза леошем яначеком.

я предлагаю ознакомиться с симфонической сюитой "аладдин". это залог быстрого возникновения жгучей симпатии к творчеству мастера.

гарема брызжущий фонтан

отторино респиги - блистательный итальянский симфонист. весьма плодовитый, разнообразный и изысканный. всего пять месяцев занятий с римским-корсаковым, а результат на слух: оркестровки изощренные, тема далеких стран раскрыта с воодушевляющим жаром (есть и балет на русские темы, и "бразильские впечатления").

послушайте изумительный "триптих боттичелли" - пошлое словочетание "все грани таланта" действительно подходит этому случаю.

[отторино респиги. триптих боттичелли, вторая часть "поклонение волхвов". как много здесь слышится из ориенталистских вещей римского-корсакова]



словно об этой музыке писал отважный конквистадор николай гумилев:

"И карлики с птицами спорят за гнезда,
И нежен у девушек профиль лица...
Как будто не все пересчитаны звезды,
Как будто наш мир не открыт до конца!"

[николай римский-корсаков. опера "садко", песня индийского гостя. поет юсси бьерлинг]

первый пошел

иногда мне будет нестерпимо грустно. вся венская необустроенность, вся богемская роскошь тоски будет переливаться от меня к вам по тончайшим хоботкам, бабочкам и пятнам



иногда я буду ощущать себя храбрым гвардейцем при дворе бурбонов на пороге грандиозных свершений. конь в яблоках будет играть подо мной, а при первых звуках музыки я вдруг обернусь в растерянного мальчонку, мечтающего стать маленьким лордом фаунтлероем



иногда я буду вспоминать о нечелевеческой глупости ошибках своих. буду оплакивать их, не скидывая вещей на смятую ночным ветром кровать



иногда у меня не будет хватать сил на плач - и я помолчу. молчание не получится многозначительным, однако принесет долгожданную легкость. захочется расправить плечи и сказать что-нибудь городу и миру



иногда это желание долетит до городу до киеву, обернется птицей, взлетит в небеса, встретит сокола востроглазого, перышками передёрнет, клювиком клювик тронет. и запоет душа, возрадуется



иногда ярость во мне вспыхнет благородная, для самого себя нестерпимая, врагов увижу вокруг себя бесчисленное множество, с каждым расправиться не смогу, только душу растравлю. схоронюсь потом в травах зеленых - только меня и видели



иногда проснусь поутру и захочется сказать "До свидания, родная, уезжаю в Азию, и в последний раз сегодня на тебя залазию", а сам уеду в Америку, к шаманам и варанам



иногда душа будет требовать изысканных угощений, не по карману. придется возвращаться из далеких стран, идти на поклон к хозяевам строптивым, гнуть спину и шею



иногда придется собирать свой пепел в горстку, раздувать костер и восставать из небытия. и человек бессмертен, и память его



порой я буду выходить на бой с загаданным ощущением проигрыша. заговорит, заболит, застучит ретивое. человек бывает старым, а барашек молодым.



временами я все же буду находить успокоение. увы, недолговременное и не такое надежное, как прежде. я лягу, взгляд расфокусирую, звезду в окошке раздвою и вдруг увижу местность сирую, сырую родину свою.



и всем этим я буду делиться с вами. во всех случаях, во всех прокофьевских мимолетностях. и в горе, и в радости, и в счастье, и в гадости, с иронией благости. классический блог о классической музыке начинает свою работу. поехали!